Молчат об том велемудрые даже книгочеи.Название в переводе с латинского языка означает «морская вода» («Laqua» — вода, «marinus» — морской). Окраска аквамарина в большинстве случаев равномерная, но встречаются также кристаллы с зональным распределением расцветки. Встречаются аквамарины с ядром желтоватого или зелёного оттенка и синеватой окраской по краям. Его иногда путают с бледным сапфиром или топазом. Его основной признак — двухцветность, которая проявляется при изменении угла зрения.

Тrilobites — если по-ромейски молвить — чудное слово. Из трёх состоит, не вру. «Тria» — оно и по-нашему — «три», число, то бишь. «Lobа» — то лопасть в смысле долька-лепесток, ну а «-ites» означает, что первых два слова именуют ископаемую тварь. Не живую, просто говоря. Разумеешь, что складывается? Верно: «трёх-дольчатое-ископаемое» жуть! Их и по разному другому звали, да не это важно? Важно другое: трилобитовый панцирь или, ло-латинянски, экзоскелетон (прости, Господи!), состоял из трёх частин. Спереди — голова или головной щит, по-книжному, цефалон. За ней — торакс или, по-нашему, тулово. А позади — хвост или хвостовой щит, по-умному, пигидий. Вот так-то. Три части — это, если повдоль смотреть. Кумекаешь? Так это ведь и не всё! Поперёк глянем. Голова опять на три части делится: посерёдке выпуклая, навроде шишки, — глабель. По бокам — две щеки. Да-да. Но свои не щупай, у трилобитов не такие. Торакс, опять же, трёхраздельный. По центру — выпуклая ось, по краям — плевры. Хвост так же: две плевры, меж ними — выпуклый рахис. Видишь теперь: не зря древние летописцы трилобита прозвали трёх-дольчатым, совсем не зря. Нет, бывают, конечно, шутки Природы. Без хвоста иной чудень, иль без щёк. Но это редко.

Панцирь продольно-двусторонне-симметричный. Не серчай за непонятность, счас растолкую. Вот держишь ты, примерно сказать, цельного трилобита в руке, неважно какого, разглядываешь его с любовью, и замечаешь: правые части головы, туловища и хвоста в точности такие же, как левые. Вот тебе и симметрия. Эка невидаль, скажешь. Так-то оно так. Да в Природе ничего попусту не бывает. Все твари Божьи, кто ползает, бегает, прыгает, плавает, летает — все снаружи симметричные. На себя хоть глянь. Нет, конечно, одно ухо у тебя может быть длиннее другого. Так это ж не суть. А суть в том, что трилобиты были подвижными гадами. Мой дед живых трилобитов уж не застал, но рассказывал, что ползали они по морскому дну подобно многоножкам. Иные зарывались в песок. Были, которые плавали. Веришь?

Сызнова про панцирь. У трилобитов, почти что у всех, цефалон делился лицевыми швами на три дольки. В середине кранидий, по бокам — свободные щёки. Швы эти — не игра Природы. Знатоки говорят, нужны они были для линьки. Голова лопалась по швам, и из тесного уже панциря вылезал мяконький трилобит. Сам-то я того не видел, но грамотеи клянутся. Тулово у трилобитов составлено было из поперечник сегментов. У кого — два, у иного и все двадцать. К чему это я? Как трилобит бросает свою старую шкуру, или же сам уходит в мир иной, панцирь его обычаем рассыпается, если водичка неспокойна. Кранидии, сегменты, хвосты, щёки — всё порознь и кучкой. Такое для собирателя — беда. Однако ж места, кои славятся целыми трилобитами, Природа открыла нам зело как скупо. Да ты и сам знаешь. Здесь к слову будет молвить, панцирь-то был хитиново-фосфатным. Оттого и сохранность его, уж если бывает, то бывает сказочно как отменна
Сегменты на тулове нужны были для подвижности, чтоб ползать и зарываться было ловчее. А многие могли сворачиваться шариком. Хвост приставят к голове, особыми крючочками защёлкнут — и пожалте, мнится им, что ни один хищный зверь не достанет. Может, оно и так. Примерно сказать, для интересу, так же сворачиваются иные ракообразные. Взять хоть мокриц, что живут в тепле и сырости, то ли в лесу, в трухлявых пнях, то ли дома, где ни то под ковриком в чулане. Присмотрись. Мудрые писатели толкуют: мокрицы — то сородичи трилобитов, хоть живут теперь и не в морской пучине.

На голове у трилобитов было два глаза, по бокам от глабели, У кого — фасеточные, как у мух и тараканов, у кого шизохроические (прости, Господи!). Это, когда глаз составлен из множества отдельных глазков, кажен с линзочкой. Глаза могли быть большими, отчего их хозяин лицом походил на лягуху, могли быть маленькими, что кнопочки. У иных торчали на стебельках, но не ворочались, как у нынешних крабов. А бывали трилобиты и вообще без глаз. Значит, без надобности им. Не удивляйся. Многие членистоногие и ныне слеповаты. И ничего, живут себе, копошатся.

Мы всё больше про панцирь толкуем. И то молвить, что там от трилобита за тьму веков могло остаться? Токмо панцирь, ты ж понимаешь. Нет, конечно, лапки там всякие, усики попадаются. Бывает. В умных книжках об том написано. А вот, чтоб кишочки иль мозжечок какой, про то науке неведомо.

Так вот, панцирь у многих трилобитов гладкий. Но это только с первого взгляда. Если ж присмотреться, да с добрым стеклом, на панцире найдём мы крохотные ямки, дырочки, полосочки. Оно и понятно. Трилобит-это ведь не булыжник какой, право слово, а живое существо, хоть и ископаемое. У многих панцирь, обратно же, не гладкий, но покрыт шагренью, а то и бугорками-бородавками, у одних мелкими, у других — изрядными уже. И это не всё. Бывают разные колючки, особливо на загривке и по хвосту. А иной раз панцирь украшен шипами, да столь могутными, куда там терновым. Бывает, на морде вперёд торчит, да не один, на макушке — вверх иль назад, на кончиках щёк, по оси торакса, на плеврах, на хвосте. Глянешь на такого, что за чудище? Не трилобит, а дикобраз какой-то. Сразу и не признаешь.

Трилобиты, в большинстве, создания были некрупные. Размером, разве, с мыша. Которые так и вовсе крохотны, навроде божьей коровки. С кисть руки не кажен год и встретишь. С лапоть если, так того великанским уже можно величать. И что ж ты думашь? Дошлые старатели аршинных раскапывали. Ей Богу! Места, видно, знают. Представляешь? Ползёт сей трилобитище, изверг Природы, по дну, пыль столбом, вся мелкота шарахается. Да! В шкапчик такого богатыря положить, под стекло, и считай — жизнь прожита не зря.

Так о трилобитах. Несть им числа. В кембрийские времена — десятки тысяч разных, если по Миру считать. Попозже, в ордовикское уже время, — не меньше. Да столь все разнолики, словами не сказать. В силурийскую, если вспомнить, эпоху их чуть поменьше. Гигантские тогда уже не жили. Нет, крупные бывали, но не шибко. В девоне так же. В карбоне, чтоб ты знал, измельчали приятели наши, числом изрядно поубавились. А уж в пермские времена и вовсе иссякли. Летописцы толкуют: в мезозое, во времена Средней Жизни, по-нашему, о трилобитах уж никто и не вспоминал. Там свои чудища были.

Вот и весь сказ. Не отпала ль охота до трилобитов? Нет? Ну, как знаешь.